Кевин Келли — 1.«Рано или поздно мы сами станем богами» 2."Люди существующие вне системы".

Кевин Келли — 1.«Рано или поздно мы сами станем богами»

2.«Люди существующие вне системы» .

Футуролог, эксперт киберкультуры и «главный спорщик» журнала Wired рассказал, как шеринг вытеснит частную собственность, зачем бренды станут платить людям за внимание и в чем человек сильнее искусственного интеллекта

Кевин Келли

Кевин Келли (родился в 1952 году) известен как футуролог, чья главная тема — киберкультура. Всего Келли выпустил восемь книг, на русский язык переведен его бестселлер «Неизбежно: 12 технологических трендов, которые определяют наше будущее», за рубежом хорошо известны его книги «Вне контроля: новая биология машин, социальных систем и экономики» и «Новые правила для новой экономики». В 1992 году Келли вместе с Луисом Россетто выступил сооснователем журнала Wired, в должности Senior Maverick (как «главный спорщик»). Келли консультирует авторов фильмов о будущем (например, Стивену Спилбергу в фильме «Особое мнение»).


 — В одном из своих выступлений на конференции вы приводили любопытную статистику: вплоть до 1970-х люди практически не использовали слово «технологии». Почему мы сейчас стали так одержимы этим термином?

— Мощь технологий, их уровень проникновения в общество, возможности, которые они дают, достигли точки, в которой мы уже не можем игнорировать их влияние на нашу жизнь. Пока прогресс был медленным, поколение сыновей жило примерно так же, как их отцы. Но сегодня изменения постоянно ускоряются, и нам приходится изучать, как они влияют на мир, и задумываться: а что делать дальше?

— Вы — автор термина «сетевая экономика». Что он означает?

— Этот термин отмечает важный факт: в последние 20 лет почти все самые важные инновации приводили к росту числа связей как в обществе, так и в мире электронных устройств. Технологии дали людям возможность связываться между собой в реальном времени, попутно связав воедино и сами устройства, которыми мы пользуемся, — компьютеры, телефоны, а теперь даже автомобили. Сетевая организация системы меняет сами принципы работы: сеть компьютеров работает иначе, чем компьютер сам по себе. Точно так же и экономика становится другой в силу этих самых сетевых эффектов. Например, в чем большее число сетей включена технология, тем она ценнее: молоток используется для очень узкого круга задач, а телефон — для огромного. Чем крупнее сами сети, тем они ценнее для пользователей, поскольку дают больше возможностей. Я уверен, что в ближайшем будущем на планете будет только одна общая социальная мегасеть, одна сеть виртуальной реальности и так далее. Чтобы понять, что происходит в современной экономике, мы должны понять, как работают сетевые эффекты.

— Чем сетевая экономика отличается от индустриальной?


— Индустриальная экономика занималась материальными вещами, сетевая — в основном неосязаемыми: идеями и информацией. Это вносит совершенно новые правила игры. Например, в физическом мире я могу сделать и продать партию продукта, но, если продукция на складе закончилась, мне уже нечего продавать. В сетевой экономике все иначе: у меня есть идея, я продам ее вам — и теперь у нас обоих есть идея. Я могу передать эту идею какому угодно числу людей без необходимости каждый раз делать ее копии, каждый раз сохраняя у себя то, что я только что продал. Это совершенно другой тип производства, который предполагает намного более бурную динамику роста. При этом сетевая экономика не отменяет индустриальной: пока страна не прошла стадию индустриализации, она не может перейти к сетевой экономике. Эта проблема сейчас заметна на примерах многих африканских стран, которые сильно отстали от мира.

 

— В книге «Новые правила для новой экономики» вы пишете, что в будущем шеринговая модель, когда потребитель берет в аренду автомобиль, квартиру и т.п., почти вытеснит частную собственность. Почему вы так считаете?

— Одно из открытий сетевой экономики: если ты можешь легко получить доступ к вещи — в любое время, в любом месте и за небольшие деньги, — это во многих отношениях удобнее, чем владеть этой вещью. Вот, например, у вас есть машина.

«Происходит революция в экономике — продукты превращаются в услуги»

Это сплошные заботы: ее нужно где-то парковать, страховать, чинить, заправлять и пр. Но если повсюду есть станции каршеринга и вы можете взять машину в любое время, когда захотите, вы освободите себя от этого длинного списка обязанностей.
Этот важный сдвиг давно уже произошел с цифровыми продуктами — люди предпочитают не хранить у себя музыку, фильмы, книги, игры, а пользуются ими онлайн. Теперь этот же самый сдвиг затрагивает материальные вещи — автомобили, велосипеды, самокаты, жилье для туристов. Происходит революция в экономике — продукты превращаются в услуги.

— Но ведь ни Uber, ни многие каршеринговые компании пока так и не смогли стать прибыльными.

— Пока массовый потребитель еще не оценил выгоды шеринга, компании, которые работают по этой модели, вынуждены держать невысокие цены на свои услуги. Но когда люди поймут, насколько шеринг удобен, и явление станет повсеместным, компании станут поднимать цены и, как следствие, получат прибыль.​

— Вы пишете, что сетевая экономика работает по принципу «имеющему дастся»: те, кто сумел единожды достичь успеха, смогут быстро его повторить. Значит ли это, что пропасть в доходах между бедными и богатыми будет расти?

— Да, в сетевой экономике те, кто успешен сейчас, завтра будут становиться еще успешнее. Индустриальная экономика подчиняется закону убывающей доходности (после определенных величин затраты на выпуск продукции растут быстрее, чем доход от ее продажи. — РБК), но бизнес, включенный в широкую сеть, может наращивать доход при помощи относительно скромных вложений. Многих людей эти мои слова пугают: можно подумать, что все, кто сейчас не успешен, окажутся за бортом. Но на самом деле в экономике будущего число путей, которыми человек может достигать успеха, увеличится.

— Поясните.

— Возьмем распространенный страх, что искусственный интеллект (ИИ) отберет у людей работу. Да, какие-то профессии исчезнут, но ведь развитие технологий создаст десятки тысяч новых профессий. Все знают, что искусственный интеллект уже сейчас побеждает человека в шахматы, но нельзя забывать, что самые сильные шахматные игроки — это не системы ИИ, а команды из ИИ и людей, которые его создали и улучшают. А это значит, что развитие ИИ будет создавать новые профессии. Точно так же появление сети виртуальной реальности породит виды занятий, которых ранее не существовало, — торговлю виртуальными предметами, дизайн аватаров пользователей и пр.

— Можем ли мы заранее отличить перспективную технологию от «пузыря»? Что вы думаете про перспективы криптовалют?

— Я бы сказал так: если новое явление привлекает быстрый приток денег, это почти наверняка «пузырь». Но там, где мы видим медленный приток инвестиций, который возникает по мере того, как люди оценивают новые возможности, — это может быть какая-то перспективная технология. Криптовалюты — это и то и другое. Как минимум 90% криптовалют — «пузырь», инструмент спекуляции. Но оставшиеся 10% — технология, которая может приносить пользу, например использоваться для расчетов.

— Вы пишете о том, что в экономике будущего компании перестанут стремиться к повышению продуктивности. Почему?

— Да, продуктивность — это не то, о чем надо заботиться компаниям. Любую рабочую задачу, ценность которой измеряется продуктивностью, может делать робот.

Если нужно сделать больше единиц товара или повторяющихся действий, тут человек не конкурент машине. По-настоящему люди сильны в задачах, где продуктивность низка или ее нельзя измерить. Например, наука — это очень непродуктивный процесс: путь к любому изобретению в основном состоит из массы ошибок и только одной удачи в конце. Точно так же непродуктивны искусство или жизненный опыт. По-настоящему ценным в экономике будущего будет создание совершенно новых технологий и продуктов, а не улучшение уже существующих. Все, что поддается масштабированию, рано или поздно будет делать искусственный интеллект.

— Как в таких условиях бизнесу выстраивать стратегию?

— Посмотрите на Amazon — это одна из самых клиентоориентированных компаний. Философия ее основателя Джеффа Безоса в том, чтобы максимально удовлетворить потребителя: дать людям то, что они хотят. В основе многих продуктов, которые придумывают компании, лежат остроумные идеи, но они не исходят из того, что хотят сами люди: реагируют на запросы пользователей слишком медленно или просто их игнорируют. А Amazon стал огромной компанией именно потому, что всегда предлагал людям именно то, что они хотят.

— Я заметил, что отношение к предпринимателям в последние несколько лет поменялось. Раньше предприниматель был просто человеком, который зарабатывает деньги, сейчас его хотят видеть новым Прометеем, который творит благо для всего человечества.

— Да, вы правы. Предприниматели приобрели геройскую стать: людей вдохновляют и Илон Маск, и Тони Старк из «Железного человека», на которого он похож, и другие бизнесмены-инноваторы. Тому есть несколько причин. Прежде всего, американцам нравится, когда кто-то бросает вызов истеблишменту. Мы привыкли к тому, что главы крупных корпораций сами стали частью правящей элиты, а в лице Маска и других технопредпринимателей вдруг видим революционеров, которые хотят менять статус-кво в силу своих моральных убеждений и любви к науке.

Другая причина, по которой предприниматели стали героями в глазах людей, — в том, что люди устали быть наемными работниками, им хочется быть хозяевами своей жизни. Успешные бизнесмены — это те, кто прошел по этой дороге дальше, чем другие. Наконец, быстро сделать крупное состояние в наши дни могут в основном те, у кого есть прорывная идея. Вот почему все эти Тони Старки (супергерой одного из популярных комиксов. — РБК) так популярны сегодня.

— Как изменится в ближайшем будущем рекламная индустрия?

— В мире, где машины могут создать изобилие чего угодно, единственная вещь, которая окажется в дефиците, — это человеческое внимание. Я думаю, что в скором времени потребителям будут платить за то, что они обращают внимание на продукты компаний. При этом внимание одних будет более ценным, чем интерес других. Мы уже видим начало этого процесса — компании привлекают к рекламе «лидеров мнений», с помощью больших данных ранжируют пользователей по влиянию на других людей. Компании начинают использовать максимально прицельный таргетинг — сообщения, обращенные не к массе людей, а к конкретному индивиду. Фактически они берут на вооружение то, что не так давно начало применяться в политических целях (имеется в виду использование в президентской кампании Дональда Трампа данных о гражданах США, собранных Cambridge Analytica​. — РБК). Но это будет ухабистая дорога — слишком много моральных проблем затронуто.

— Как будет выглядеть мир в ближайшем будущем, по вашему мнению?

— В ближайшие 30–50 лет основные перемены произойдут не в материальном мире вокруг нас. Человек уже изменил окружающую среду так, чтобы она соответствовала его потребностям. Например, города даже через 100 лет будут выглядеть примерно так же, как сегодня, — ну разве что будут еще крупнее и выше. Главные изменения будут незаметны невооруженным глазом — они произойдут в том, как мы общаемся между собой, как мы работаем, как мы проводим свое время. Я часто спрашиваю себя: какая часть технологий будет универсальной, а какая — национальной? Будет ли жизнь в Москве или Санкт-Петербурге через 100 лет такой же, как в Нью-Йорке? Ответ, скорее всего, такой: базовые потребности, которые находятся на нижних уровнях пирамиды Маслоу — жилье, еда, одежда, — будут доступны во всех странах. С этой точки зрения почти весь мир будет одинаков. Но возможности получить то, что находится на вершине пирамиды — самореализоваться, удовлетворить свои эстетические и интеллектуальные потребности, — будут сильно зависеть от страны, где человек живет.

— Означает ли это, что технологическими и интеллектуальными центрами мира останутся США и Западная Европа?

— Нет, я думаю, что очень быстро интеллектуальный центр мира перемещается в Азию — прежде всего в Китай и Индию. Это происходит просто в силу разницы в численности населения. В США живут менее 350 млн человек, а в Индии и Китае в сумме около 3,5 млрд. Это означает, что там в десять раз больше умных людей, чем в США. Причем в будущем большую роль будут играть города, а не страны. Уже сейчас политика городских властей — какая инфраструктура есть в городе, насколько людям там удобно жить — намного важнее для их жителей, чем национальная политика стран, в которых эти города находятся. Исследования показали, что уровень счастья и возможности человека могут сильнее различаться по городам одной среднестатистической страны, чем между разными странами.

— А как поменяется глобальная политика?

— Сейчас большинство людей не хотят иметь мировое правительство. Но я уверен, что мы поменяем свое мнение об этом в ближайшие 30 лет. Чтобы решать глобальные проблемы, нам определенно нужен наднациональный орган, имеющий больше полномочий, чем ООН. Та международная система, что есть сейчас, не учитывает интересы всех народов — и это, кстати, одна из главных причин, почему людей пугает идея всемирного правительства — им кажется, что оно непременно будет служить в интересах лишь небольшого круга держав.

К тому же не слишком ясно, как обеспечить по-настоящему демократическое представительство для 7 млрд человек. Но никто не говорил, что процесс перехода к мировой политике, которая будет удовлетворять всех, окажется безболезненным. Не получилась одна система — давайте пробовать другие.

— В последнее время многие страны пытаются контролировать интернет. Например, в России сейчас заблокировали популярный мессенджер Telegram, а несколько лет назад у нас заблокировали LinkedIn. К чему все это приведет?

— Соцсети как явление еще очень молоды. До сих пор они существовали на правах компромисса между ответственным гражданским поведением (сюда входит, например, отказ от распространения фейковых новостей и непроверенных слухов) и свободой слова. Но проблема в том, что никто не знает, где должна проходить граница между этими двумя крайностями. Сейчас многие страны — США, Евросоюз, Китай — тестируют разные подходы к контролю над интернетом, но никакого ответа, как это делать правильно, нет. Скорее всего, разные страны пойдут разными путями.

— Какие опасности несет с собой ближайшее будущее?

— Больше всего меня беспокоят кибервойны и киберконфликты. Если раньше взлом был делом отдельных групп хакеров, то теперь им занимаются целые государства — США, Китай, Россия, Иран, Израиль. Главная проблема в том, что в области кибервойны страны не выработали никаких правил игры. В обычной войне, например, запрещено применять химическое оружие. А тут никаких ограничений нет — никто не оговаривает, какой вред хакеры, работающие на национальные правительства, могут наносить инфраструктуре городов, где живут миллионы людей. И мы остро нуждаемся в надправительственной организации, которая бы такие правила игры установила.

— Сейчас многие боятся того, что государство начинает следить за нами через наши устройства. Насколько эта проблема серьезна?

— Слежка неизбежна, как бы мы ни хотели от нее защититься. В Китае государство уже отслеживает многие аспекты жизни граждан. В США слежка пока не достигла ​серьезных масштабов, если вы, конечно, не публичная персона. Но если мы ничего не можем поделать с тем, что государство следит за нами, мы, в свою очередь, должны иметь право следить за ним. Все, что государство делает, должно быть прозрачным — и если оно собирает на нас информацию, мы должны знать, что именно оно собирает и в каких целях.

— Вы — христианин. Это нетипично для визионера: большинство из них атеисты или агностики. Как вы думаете, даже в мире высоких технологий останется место для бога?

— Вопрос, на который трудно ответить в двух словах. Думаю, ответ «да». Идея бога станет тем нужнее, что рано или поздно мы сами станем богами: научимся создавать искусственную жизнь — роботов, которые думают и даже обладают сознанием. Как только мы станем творцами искусственных существ, философы начнут задумываться о творце гораздо чаще — чтобы понять, как самим стать более милосердными богами.

отсюда: https://bbi.report/686-kevin-kelli-rbk-rano-ili-pozdno-my-sami-stanem-bogami/

 

«В будущем появится больше людей, которые существуют вне системы»

Главный редактор журнала Wired и футурист Кевин Келли — о «вечных новичках», деклассированных элементах, сознательном падении на дно и неопределенности мира 

О ключевом навыке будущего

Основным навыком станет умение учиться. Начиная со школы людей должны учить познавать новое. Очевидно, что эта способность варьируется от человека к человеку, но каждый может стать умнее в какой-то области. Человек в любом возрасте «вечный новичок».

Современная молодежь думает, что вытянула счастливый билет, родившись в новой среде, но уже через пять лет появится что-то, что было придумано после того, как они родились, и им придется изучать это новое. Поэтому скоро они вернутся в положение новичка, подобно остальным. Все будут новичками. Все должны продолжать учиться.

О государственном регулировании

Управление осуществляется в разных масштабах – от решения проблем района, таких как ремонт дорог, до контроля за благосостоянием города. По большей части управление городом сильнее влияет на процветание граждан, чем все остальное – даже больше, чем сама страна, в которой они живут. Города и государства законодательно регулируются, и это необходимо в современном мире. Но правила должны вводиться медленно и иметь консервативный характер.

Регулирование – дело хорошее, но преждевременное регулирование – это настоящая катастрофа. Наспех принятые законы могут блокировать технологию, прежде чем мы узнаем, как она работает, чем она хороша и чем плоха. Чтобы сделать выводы, требуется время.

У правительств есть и другие важные функции. Они могут объединять ресурсы для работы над тем, над чем не могут работать рынки по причине долгосрочных инвестиций. Это касается научной сферы и технических разработок. Возьмите пару миллиардов долларов, которые планируется потратить на бесполезную войну, и вложите их в науку, технику, образование – и на ваших глазах эта сумма увеличится в сто раз.

Государства сами по себе должны модернизироваться, хотя для них это серьезный вызов. Хороший пример подает такая организация, как Code for America: она запускает интересные волонтерские программы для технических специалистов, которые помогают местным властям модернизировать государственный аппарат. Таким образом, обычные специалисты могут усовершенствовать интерфейс для чиновников, у которых есть благие намерения, но они не знают, с чего начать из-за существующей инфраструктуры. Это еще один способ применения технологий для преобразования мира.

О персонализации

Пытаясь понять, что представляет собой идеальное потребление лично для вас, вы стараетесь знакомиться с интересными вещами, о которых ранее не знали или которые ранее вам не нравились. И вам нужно снова и снова проверять ваши симпатии и вкусы, потому что со временем вы меняетесь.

Но в современном цифровом мире существует проблема: когда вы видите только то, что вам уже нравится, и вас это устраивает, вы оказываетесь в ситуации конечной персонализации. Возникает тупик от полного удовлетворения.
Таким образом, оптимальный вариант – это не стопроцентная персонализация. Нам нужны неожиданные и неудобные вещи, но не в большом количестве. Людей по-прежнему нужно возбуждать и удивлять чем-то новым, поэтому персонализация будет меняться индивидуально под каждого. Возможно, есть люди, которые хотят 50% нового в своей жизни. Но это очень неординарные люди.

О правдоподобности фактов и разных истинах

В наши дни проблема с фейковыми и альтернативными новостями стала реальным вызовом. И эта проблема имеет под собой определенные основания. Количество фактов продолжает расти, а быть экспертом во всем невозможно.

Неудивительно, что многим из нас трудно разобраться, что является правдой, потому что мы «совершили побег» из мира, в котором действительно могли бы быть владельцами всей информации. В итоге мы должны полагаться на определенные источники, чтобы отделять правду от неправды, будь то Википедия, New York Times или что-то еще.

Когда мы хотим получить ответ, мы обращаемся за помощью к машине. В связи с этим возникает ряд вопросов. У какой машины мы спрашиваем? Каков будет источник информации? Насколько надежны будут ответы, полученные от машины? Мы смотрим на информацию с разных политических ракурсов, в зависимости от позиции новостного ресурса.

Мы будем развиваться в сторону формирования разных уровней правды, когда заявления поступают через интернет, через систему, через компанию – и все, что они транслируют, кажется правдоподобным.

Уровень доверия подтверждается тем, что каждый источник имеет репутацию правдивого ресурса, которую подтверждают другие источники, которые в свою очередь подтверждают или опровергают третьи. Таким образом, доверие не основывается на мнении одного авторитета, скорее оно держится на авторитете всей системы. Постепенно мы привыкнем к идее, что за каждым фактом стоит не определенность, а вероятность.

О кризисе уверенности

Всегда будут люди-фундаменталисты, не допускающие возражений. Тем не менее идеи станут нести в себе меньше определенности, чем в прошлом. Кто-то скажет, что это особенность научного подхода. Все ученые сомневаются и, несмотря на свою точку зрения, оговариваются: «Я уверен, но не на все 100%». И сомнений в мире становится все больше.

Но мы никогда ни в чем не достигнем стопроцентной уверенности, так как мир в принципе становится более условным и неопределенным. Все усложняется из-за того, что истина теряет однозначность: поскольку противоположные факты становятся широко известными и у всех есть возможности сомневаться и приводить контраргументы, кризис уверенности в мире будет нарастать.

 

Взрывной рост информации и знаний, а также развитие виртуальной реальности способствуют формированию относительного взгляда на мир. Проживите день как женщина или как представитель меньшинства – и вы увидите, что происходит на самом деле.

О многозадачности и разделении времени

Ряд исследований показывает, что на самом деле миллениалы не могут работать в режиме многозадачности, хотя распространено противоположное мнение на этот счет. Конечно, есть некоторые задачи, с которыми мы можем справляться одновременно: например, слушать музыку и параллельно выполнять какую-то работу. Возможно, есть и другие исключения, о которых мы еще не знаем.

В этом случае лучше говорить о модели разделения времени, в рамках которой мы можем распределять задачи – выполнять их не сразу, а по очереди, но в коротких сессиях. Сложно подобрать для этого подходящий термин, но это ситуация, когда вы делаете только одно дело за раз, но часто и быстро переключаетесь. Вы можете пять минут заниматься одной задачей, а затем переключиться на что-то другое.

Об индивидуалистах и анархистах

Люди, предпочитающие действовать в одиночку, никуда не денутся, но в определенном смысле они будут наказаны и одновременно вознаграждены за свой индивидуализм. Наказание будет иметь социальный оттенок, потому что именно общество делает людей лучше и признает их таковыми. Одиночки же не получают поддержки руководства и окружающих.
В то же время мы видим, как миллиарды людей благодаря технологиям становятся настолько взаимосвязаны, что их мысли начинают переплетаться. В этом смысле у индивидуалистов есть заметное преимущество – они могут думать по-другому. Однако мысли и идеи ничего не значат, если ими не с кем поделиться.

В каждом сообществе всегда были одиночки. Они могут быть чудаковатыми, неординарными, гениальными, но зачастую все это не имеет значения для сообщества, потому что индивидуалисты живут сами по себе.

В ситуации, когда существует общемировое правительство и глобализм становится реальностью, быть индивидуалистом намного сложнее. Вы можете отказаться от общения, но вы не можете просто так выйти из системы с точки зрения законодательства и сказать: «Я не буду следовать этим законам, потому что они мне не нравятся». Если это единственные существующие законы, а не законы отдельного государства, то вы не можете их игнорировать.

 

В будущем появится больше людей, которые существуют вне системы, полностью выходят из нее и не хотят иметь с ней ничего общего. И это станет настоящей проблемой для общества: что делать с теми, кто не соглашается играть по правилам системы? Такие люди станут в обществе деклассированными элементами, но это будет их личный выбор, своего рода умышленное падение на дно.

В конечном итоге мы получим базовое право на мобильность, то есть сможем жить в любом месте до тех пор, пока соблюдаем местные правила. Но имеете ли вы право игнорировать любые правила? Или устанавливать ваши собственные? Вряд ли.

Возможно, когда появится глобальное мировое правительство, кто-нибудь создаст островное государство «Фридония» (Freedonia), куда стекутся все анархисты. На этом острове не будет никаких законов. Но пока очень сложно представить такую картинку.


10 — 11 сентября Кевин Келли выступит на BBI SUMMIT в Москве

 

отсюда:https://bbi.report/538-v-budushhem-pojavitsja-bolshe-ljudej-kotorye-sushhestvujut-vne-sistemy/?utm_source=facebook&utm_medium=social&utm_campaign=blog&utm_content=538-v-budushhem-pojavitsja-bolshe-ljudej-kotorye-sushhestvujut-vne-sistemy&utm_term=organic

Обсудить у себя 0
Комментарии (0)
Чтобы комментировать надо зарегистрироваться или если вы уже регистрировались войти в свой аккаунт.